 |
|
|||||
|
|
И ЭТО ВСЕ О НАС «ПроФФесор» восточной «ФФилосоФФии»: «1.Люди вообще склонны к преступлениям. 2.Кучма – нормальный человек». Ergo…
Своими наблюдениями за условными рефлексами Януковича делится зарубежная пресса. Дело было в субботу. Далее – репортаж наших зарубежных коллег из штаба Януковича: Мы сидели в баре тут же, на втором этаже, и считали наши шансы увидеться с господином Януковичем. Глупо было скрывать друг от друга, что они с каждой минутой все стремительней близятся к нулю. Рядом тайком разливали стоявший под столом коньяк «Белый аист» рядовые сотрудники штаба. Они тихо обменивались воспоминаниями о том, кто, когда и при каких обстоятельствах видел президента России Владимира Путина. Так или иначе получалось, что его видели все, а некоторые по два раза, так что по большому счету и говорить было не о чем. В какой-то момент мне показалось, что из своей комнаты вышел Виктор Янукович. Мы подошли ближе к этой комнате. И тут я увидел, как он поднимается к нам с первого этажа. За ним шли еще человек пятнадцать. Проходя мимо нас, он отчего-то кивнул нам. Этот кивок сделал свое дело. Когда мы вместе с остальными вошли в малый зал, никто не спросил нас, кто мы такие. Было же ясно, что мы не чужие Виктору Януковичу люди. Тем более не чужими ему были и остальные. В зале собрались активисты штаба и его доверенные лица. Мы сели с краешку, чтобы никому, не дай бог, не помешать. Минуты три я не открывал блокнот, стараясь не нарушать атмосферы интимности, установившейся в зале, но потом понял, что это будет преступлением перед журналистикой как таковой, и начал записывать. Разговор шел на русском языке. – Мы будем действовать законными методами,– говорил Виктор Янукович.– Они уже поплыли. Пусть проверяют нас. У кого-то есть данные, что мы отдавали приказ о фальсификациях? Или вы, допустим, отдавали кому-нибудь? – Нет, что вы! – возмущались активисты.– Мы никому ничего не говорили. – И не скажем,– тихо добавил кто-то. Пошутил, быть может. Виктор Янукович удовлетворенно кивнул. Он был одет по-простому, я бы сказал по-домашнему, в темный свитерок. Бросалась в глаза довольно тяжелая золотая цепь на шее. Он глядел на собравшихся как-то поощрительно, что ли, и с долей снисхождения. Едва заметно, краями губ, улыбался. Он старался производить впечатление очень уверенного в себе человека. – Надо будет проверить все протоколы, которые подписала «Наша Украина»,– пожалуйста! Надо проверить их подписи – проверим. Он улыбался еще покровительственней. – Ну вот смотрите сами,– говорил он,– практически ни один глава государства в мире не сказал, что выборы не состоялись или были сфальсифицированы. Даже Буш сказал обтекаемо, даже Буш! Говорит: «Нет у меня оснований!» Будет доказано, что были фальсификации,– тогда да. У нас есть правовое поле. Ничего, кроме этого, не существует. Иначе сразу же нарушаются права человека и демократии. Виктор Янукович старался, я понимал, зарядить собравшихся своей энергией и уверенностью в завтрашнем дне. Они ведь должны были передать эту энергию дальше, в массы. Для этого они и встречались. – Теперь ОБСЕ, – говорил он.– Если посмотреть протокол нарушений в США, подписанный ими на выборах президента, то он по Украине лучше, чем по США. ОБСЕ не пишет никогда ничего хорошего! Надо размножить, кстати, протокол этот и раздать вам. Собравшиеся очень заинтересовались протоколами. – Поймите, это целая страна,– продолжал господин Янукович.– Мы не отрицаем нарушений. 30 миллионов приняли участие в голосовании. 30 миллионов живых людей. Люди вообще склонны к нарушению тех или норм. Но запомните, это не повлияло на результаты выборов. Это уже походило на сеанс массового гипноза. – Мы очень хладнокровно отстаиваем свою позицию,– продолжал Виктор Янукович.– Все действия оппозиционеров – это эмоции и нарушение законов и прав людей. Например, блокируются здания, в которых работают люди. Мне, кстати, часто пишутся людьми жалобы, я отвечаю стандартно: вы должны обратиться в компетентные органы, я вам сочувствую, даю сопроводительное письмо. Пишут о нарушениях и сейчас. Примем меры. Эмоции пройдут. Почему мы не реагировали остро на эмоции, которые вылились на улицы? Потому что не хотели допустить кровопролития. Нарушений много. Кого-то побили. Автомобиль перевернули. Все это фиксируется. Пишутся предписания. Мы должны через это пройти. Мы должны это пережить. Посидят, поиграются с этим. Стыдно будет. И останется в истории. Он говорил, кажется, уже и в самом деле уверенно, а не старался произвести впечатление. Похоже, он сам верил в то, что говорил. – Определенная часть общества пострадает,– продолжал он.– Но мы должны знать, кто был инициатором этого процесса. Платежи нарушены, такой бюджет Украины, который был, уже невозможен, надо пересматривать. Давайте говорить, кто стоял за этим. Спокойствие, спокойствие и еще раз спокойствие! Я чувствовал, что мне и правда становится спокойно и хорошо. До Анатолия Кашпировского Виктору Януковичу было, конечно, еще далеко, но кое-кого из профессионалов в этой области он явно обошел. – Бог дал нам эти испытания. Так получилось. Дай бог, чтобы на этом все и закончилось,– вздохнул он. – Я был на «Интере», отстаивал там наши интересы и поэтому не видел заседания рады,– сказал один из людей в зале.– Но все знаю. Я считаю, надо подать в конституционный суд на эти решения. – Так! – твердо сказал Виктор Янукович.– Я хочу, чтобы вы чувствовали, что вы в серьезной команде. Правовой блок работает, отреагируем. Но я вам скажу другое. Я смотрел на все это с самого начала. Я знал еще вчера, что затеивается, и меня взяла грусть. Многие беспокоились. Я сказал Геннадию, чтобы успокоился. Ты поверил мне? Геннадий кивнул. – Это была секретная информация. Их нам сдают, нас – им. Он не добавил, что это тоже секретная информация. Это и так было ясно. – Я знал, кто автор. Если посмотреть просто, начнутся эмоции. А когда подумать, ровно через пять минут все понимаешь. И я сказал: не суетитесь. Не ломайте голову. Пусть еще столько же напишут. Есть конституция, закон. Те, кто голосовал, должны знать: закон обратной силы не имеет. Нет сегодня механизма повернуть назад. Этот процесс мы пройдем. Запутали они все до такой степени! Но, во-первых, мы увидели, кто есть кто. Во-вторых, оценили ум каждого. Я говорю уверенно. То есть он понимал, что у людей в зале все-таки могут возникнуть сомнения после его слов, и сразу старался развеять их. – Когда я увидел эти страсти... В конце концов, это игры для слабонервных. И когда люди встают на востоке, объявляют отделение... – Это же мы их поднимаем,– в недоумении сказал один из людей в зале. – Я завтра буду в Северодонецке,– сказал Виктор Янукович.– Я буду говорить с ними. Они имеют право, да. – Разве не должны области-доноры заявить о себе? – выкрикнула женщина из первого ряда. Я узнал в ней Людмилу Кириченко из города Красный Луч. – У людей мнение, что мы слабые. Совсем что-то не заявляем о себе,– продолжила она и рассказала про 35 тысяч человек, вышедших на площадь Красного Луча. – Зато они заявляют,– медленно и печально произнес Виктор Янукович.– У них появился план семь-восемь месяцев назад, когда у них только закралось сомнение, что они проиграют выборы. Скажи, в чем сила? – обратился он к бедной женщине. – В спокойствии,– подсказали ей с места. – Мы никогда не будем показывать свою силу. Показывать тем более им. Но до определенного момента. Я же занимался философией. Взаимосвязи и взаимообусловленность – главные законы диалектики. Давайте так. Откуда появляется сила страха? Я прошел через испытания. И я знаю. Сила страха загоняет людей в такое... Они становятся сильными. Они не видят выхода, и появляется сила, которую не победить. Вот тут он, конечно, был прав. Виктор Ющенко на его месте не сказал бы лучше. – А когда появляется выход, сила страха слабеет. Это очень важно. Надо дать выход. Ум позволяет снизить силу страха. Если он есть. Мне стало как-то не по себе. Мне и так-то давно было не по себе. Но я писал, и на меня никто, кажется, не обращал внимания. Только сам Виктор Янукович иногда сверлил меня, как и остальных, взглядом. – И есть сила духа. Что это такое? Это вера, а ее не победить. Вера рождает силу духа. Ты поняла или нет? – обратился он к женщине, сидевшей в третьем ряду. – Я поняла,– сдавленно сказала она. – Я знаю женщин,– кивнул и он.– Я изучал женскую философию. Я однолюб. Я только женщин люблю. Ты это чувствуешь? – Чувствую,– снова еле-еле кивнула она, уже, кажется, теряя сознание. Его спросили, почему так странно ведет себя Леонид Кучма. Ведь мог бы помочь, если бы захотел. – У меня нет вопросов к Леониду Даниловичу,– сказал Виктор Янукович.– Он нормальный человек. Если есть вопросы у тебя, можешь задать. Он нормальный мужик. А если есть вопросы, задай. – А зачем было отменять пресс-конференцию сегодня? – спросил еще кто-то. – Сегодня? – переспросил он.– Я сказал, что завтра скажу кое-какие вещи в Северодонецке. У меня есть тактика и логика. Я управляю жизнью своей. Теперь он уже, кажется, оправдывался. – Тогда ошибкой было созывать ее,– настаивал сотрудник штаба. – Лучше было сделать ошибку, чем провести пресс-конференцию,– сказал Виктор Янукович.– Не знаю, что сказали журналистам. Но я сказал, что я завтра лучше в Северодонецке все скажу. И сказал, чтоб сказали журналистам. А ты же так не считаешь, а? Он не отрываясь смотрел на этого человека. Тот молчал. – Как говорил один мой учитель: «Если кто-то считает, что я ему должен, то я ему прощаю». – Я считаю, мы сегодня проиграли один день,– тихо сказал наконец этот человек, которого сила страха вдруг сделала непобедимым. – Смотря какая игра и смотря какая цена,– сразу ответил ему Виктор Янукович. Он хотел получить сильного противника. И он, кажется, обрадовался. – У нас очень высокая цена,– продолжил он.– Знаешь, что сегодня произошло? Мы выиграли еще один день. Человек уже опять ничего не говорил. – Есть в любом вопросе недостатки, которые потом становятся достоинствами. У нас есть исполнители, у которых не хватает опыта, умения, желания. У оппонентов было семь-восемь месяцев, у нас... – Два,– подсказал человек, сидевший рядом со мной. – Вообще не было,– закончил Виктор Янукович.– Если бы выиграл Ющенко, я уже говорил, я ушел бы, подарив ему цветы. Никаких судов. А он заранее готовился проиграть. Мы знаем, кто это готовил. – Те, кто наблюдал,– сказал тот же человек справа от меня. Тут ко мне наклонился человек, подошедший сзади. – Ребята, вы кто? – прошептал он. – Журналисты,– обреченно сказал я. – В смысле? – поразился он. – Статьи пишем,– объяснил я. Он все наконец понял и оторопел. Некоторое время он стоял возле меня, а потом не нашел ничего лучшего, как сказать с мольбой в голосе: – Но здесь же частное мероприятие! Понятно. Прайвит-пати. Этот человек насмотрелся, кажется, американских фильмов. – Это самое... Блокнотик отдай,– вдруг попросил он. – Не отдам,– сказал я. – Ну ладно, сейчас...– пробормотал он и быстро вышел из зала. Он пошел за подмогой, это было ясно. В эту секунду Виктор Янукович и сказал: – Ну вот и все! Я свое выступление закончил! И он развел руками. Его окружили и стали задавать вопросы. Нам здесь было больше нечего делать. Этого человека не было пока видно ни на выходе из зала, ни возле гардероба. Путь на волю был свободен.
|
|
Когда говорит Янукович – музы «торчат»…
|
Перепечатка, копирование или воспроизведение информации, содержащей ссылку 
|
|